.
Меню сайта

Случайная картинка


Молитва св. Ефрема Сирина
 ...Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не дажджь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь. 

Прощеный день

Из книги священника Сергия (Соколова) 

....Раннее утро. Я просыпаюсь от света, который бьет мне в глаза, от какого-то шороха и старческого кашля. Мне хочется открыть глаза, но в них стоят яркие радужные круги, которые дрожат, сталкиваются друг с другом, расплываются, потухают, опять загораются, опять дрожат и прыгают. Наконец от напора яркого света веки сами собой открываются. Дедушка зажигает лампадку и приготовляется читать правило. Вот на колокольне сторож редко и протяжно прозвонил часы. Мирно и тихо в комнате, при мерцании лампады пред Спасителем; мирно и тихо там, откуда донеслись звуки колокола, - на колокольне; мирно и тихо теперь и в самой церкви, наполненной темнотой и священной тишиной.
Стучат у ворот. Входит наш псаломщик Иван Петрович, внося с собой много свежего воздуха.

- Доброе утро! С прощеным днем Вас! - робко басит он из прихожей.
- Это ты, Петрович? - говорит дедушка из зала. - Много ли снегу намело?
- Хоть с лопатой иди да отгребай. Это уж такой февраль-месяц, и прозванье ему - кривые дороги.
- Что, Иван Петрович, хороши ли блины у вас? - спрашивает бабушка из спальни.
- А кто ж их знает! Едим вот уж целую неделю. Поскорее бы пост... А то изжога замучила: после отдыха встанешь - во рту пересохло, скорей квас пить... голова дурная, в животе тягость - места не найдешь.
- И кто эту масленицу выдумал! - говорит бабушка в тон Петровичу.
Вот загудел и колокол. Глухо проникающий через занесенные снегом окна благовест сразу точно все преображает в комнате. Низкие потолки будто поднимаются, стены раздвигаются, все точно прислушивается... И уж, кажется, нельзя оставаться в этих стенах, а нужно - туда, откуда плывут эти торжественные звуки. Небо просветлело, и на нем ясно обрисовываются и высокая гордая колокольня, и молчаливые деревья, и остроконечные белые крыши крестьянских изб. И на улице от благовеста все торжественное и величественное. Все прислушивается: слушает опрокинувшееся над белой землей огромное небо, слушает сама себя радостная и торжественная колокольня, слушает морозная, еще невидимая снежная даль...
....Заутреня мне нравится меньше, чем обедня. В заутреню в алтаре для меня мало хлопот и мне скучно. В обедню разводится жаровня, и, пока она стоит и дымит на паперти, вокруг нее собираются мальчишки. Когда жаровня разгорится, я победоносно несу ее, раскалившуюся в некоторых местах докрасна, через всю церковь в алтарь, высоко держа за самые концы ножек над головами, гремя всем ее старым железом, ведя за собою ватагу ребятишек и всем этим пугая старух, которые поспешно сторонятся. "Ох, этот попов малый! Того и гляди - глаза выжжет", - ворчат они.
....С обедней на прощеный день спешат. "Нужно дать время всем блинов наесться, накататься, а после вечерни и по домам - прощаться", - говорит Петрович, знающий все обычаи деревни. После обедни везде празднично, но как-то по-особенному: прощальным и унылым веет от всего. Последний раз отслужили в ризах цветочками, а теперь будут все в черных, которые дедушка всегда надевает как-то боком, и сидят они на нем каким-то неуклюжим горбом. И в самих иконах, и в тоненьких свечках, которые кое-где будут слабо мерцать, будет особенная строгость и сухость. "Господи, помилуй" будут петь своеобразным напевом, а канона и ирмосов и совсем не узнаешь.
....Моя мать, бабушка и все женщины нашего дома говорят, что Великий пост - очень хорошее время. Но я знаю, почему они так говорят. Они все усядутся в теплой светлой и уютной комнате за работой: кто прясть, кто шить, кто чулки вязать, а веселое мартовское солнце будет ярко и радостно светить в окна, а с соломенной крыши над окнами будет весело журчать вода. Дома в последний раз едят блины. После блинов в доме воцаряется тишина. Я. взявши салазки, отправляюсь кататься. Солнце спустилось к западу. Вечерние зимние тени от деревьев легли по снегу. Пора и домой! На селе все гомон, колкольцы и бубенцы. Но вот, сверху, точно с неба, неожиданно и мягко пронесся в вечернем воздухе звук колокола - пронесся, прогудел и замер... nullК вечерне! Опять колокольцы и бубенцы... режущие ухо, беспорядочные, назойливые, как будто не хотят они уступать колоколу. Но колокол, как будто сознавая свою силу, ударил во второй раз... опять замолк, точно ждал, что образумятся колокольцы, потом - в третий... И понеслись, поплыли над селом эти звуки, равномерные, властные, настойчивые, царящие над землей. Среди этих звуков прорываются и гомон людской, и шум, и колокольцы. Но колокол не хочет уступить им, он забрал силу, он выше их, покрывает их. Его бархатные звуки крепнут, ширятся, плывут над селом, расходятся по снежным полям, спускаясь под гору, к реке, разносятся по лугам и достигают синеющего, задумчивого леса... Закрестился православный народ, потянулся к церкви.
Вечерний звон сразу переносит мысли к следующему дню. И как будто жаль, что прошла масленица, и вместе радостно, что идут что-то великое, святое, родное, и все оно спускается оттуда - с колокольни, откуда льются равномерные торжествующие звуки колокола. И сама церковь - высокая и белая, озаренная заходящим солнцем, точно говорит всем: "Смотрите, какая я белая, чистая и святая! Теперь настает мое время, идите ко мне, и вам будет легко и отрадно..."

Календарь

.










Православной умелице. Схемы для вышивки крестом. Связь с автором сайта